| Лирика |
|
|
До свиданья.
Уйду, покачивая бёдрами И повседневно улыбаясь. Такая яркая и гордая И навсегда тебе чужая. Мне надоело быть послушною Твоим глазам и ожиданьям. Я стану новой, даже лучшею… Но для другого. До свиданья. Грязь. Соня вошла в грохочущий, кричащий на каком-то заморском языке зал. В голове ещё стоял туман от недавно выкуренной крепкой сигареты. Хотелось танцевать, было почти весело. Она оглядела площадку и с грустью заметила, что из сумасшедшей фантазии о богатом добром дядечке, способном оценить сначала её классическую красоту, а потом и необыкновенную душу, сыплется песок. Девушка ступила на берег, пёстрый от разноцветных огней, и закружилась в бешеной пляске вместе с другими туземцами. Она никогда не умела хорошо танцевать, так как делала это нечасто, и поэтому сейчас снова врала себе: «Королева! О! Никто не чувствует музыку так, как чувствуешь ты!»... А через пару часов ей стало жарко. Жарко и противно. Она вдруг увидела тех, кто извивался рядом - это были разные животные. Соня присела на песок и отвернулась. Теперь она смотрела в себя. Из-за табачного дыма не было видно личности. Туман, темнота, огни… Полжизни за хорошую книгу. Она кое-как просуществовала до рассвета. А когда наконец снова смогла увидеть океан неба, кинулась в его прохладные волны. Глядя в окно трамвая, она разговаривала с человеком. Нет Я не смею тебя будить И не смею тебе присниться, И глаза не прошу открыть, И с тобой не могу проститься… Иногда говоришь во сне - Отвечаю тебе покорно На вопросы не обо мне… Но мне больно, мне очень больно! Я, быть может, оставлю дом, Сонный дом пустоты холодной, Ты проснёшься, но будешь в нём Одиноким. А я - свободной! Но когда? Замерла, смотрю… Глупый ангел: ни зла, ни фальши. Да, с таким бы встречать зарю… Может, всё же проснёшься раньше? * * * Я держусь за холодные камни, У меня разжимаются пальцы. Отыщи мой костёр недавний. И не надо сейчас смеяться. Ты мне руку не дашь, я знаю. Потому что в горах недавно. Ты не видел, что здесь сжигают. Холод здесь пострашнее раны. Держи руку. Держи руку! Ну же что ты! Слышишь? Смешно рухнуть С поехавшей крыши! Держи крепко! Я знаю, как пусто. Живу в клетке И тоже на чувствах. Ты зря муку Сжимаешь в ладони. Дай мне руку! Поверь мне и вспомни. Кричишь: «Прыгну! Ни шага к карнизу!» Но смех дикий Доносится снизу. Давай! Выше! Не больно, не поздно Смотреть с крыши На ясные звёзды. Сонет. Лучше б побил руками. Или ногами даже. Не было б слёз стихами, Не было прочей лажи. Я бы сказала: «Сука!», - И, поднимаясь с пола, Тоже решилась стукнуть… Видимо, даже больно. Лучше бы был грубее. Или глупее… лучше. Как мы с тобой умеем Метко плеваться в души! Я бы сказала: «Сука!», - Если б не гладил руку… Прости. «Прости», - говорю каждый день перед сном, Тебя представляя и тихий твой дом, Вернувшись от улиц, от рук и машин К мечтам о тебе в закоулках души. Так странно, но я принимаю за боль То лучшее, что появилось с тобой. Ты ангел, ты чистый, ты светел и свят… И собственной совестью вечно распят. Ты спишь и не помнишь о том, что сказал. Сказал - и не сделал… Я снова в слезах. Ты знаешь, зачем мне машины и грязь? Забыть и отвыкнуть. Я так сорвалась. И это нормально, типичная жизнь: Уйди и в другое окно постучись, Коль скоро прогнали от милых окон… И тело идёт… А душа - высоко. Смотри: я молюсь за тебя, я шепчу. Ты знаешь? Я даже хотела свечу Однажды поставить святым образам. Ты помнишь? Мы вместе ходили в тот храм… Но чёрт его знает… С такою душой Лишь ночью прощенья просить хорошо. Изгой Он был некрасивым ребёнком. Они не любили за это. Он чувствовал остро и тонко. Они ненавидели ветер… Смеялись над тем, что прогнали. Ему было просто не нужно. Он вырвался в самом начале. Им только потом стало душно. Однажды нашли его келью. Он рад был, они тоже рады, И с ним предавались веселью, Пока не узнали по взгляду. Хотели бы сжечь его книги, Убить его вольные песни. Лай, топот, рог, выстрелы, крики - Ушёл. А куда - неизвестно. Свободен. Не весел, не мрачен, Изгой уходил без дороги От тех, без кого не заплачет, От глупых, трусливых и строгих. Быть празднику на пепелище! Быть вновь духоте и покою! И кто след изгнанника сыщет, Тот будет объявлен изгоем. * * * Объявляешь меня ребёнком! Не согласна. Давай поспорим! Как во всём разобрался только! Залезал на вулкан и в море… Ну, допустим. Тогда, наверно, Ты легко объяснишь причины… Мыслишь шире и смотришь сверху… Битый жизнью крутой мужчина. Непосредственность. Где? Моя ли? Не поверишь. Всего лишь смелость. Как-то стервой ещё назвали… А мне честной быть так хотелось. Говоришь, заплатить не хватит За проезд напролом по встречной. Значит - жизнью. И знаешь, кстати, Деньги - мусор, а мысли - вечны. Говоришь мне о цели в жизни. А кого ты согрел не телом? Деньги, должность, машина, визы… А я нужной быть так хотела. Телебашня самоубийц (Екатеринбургу посвящается) Недостроенная башня Украшает старый город. Увлекательно и страшно. Манит вверх того, кто молод. Вверх по ржавой арматуре, По железу и бетону. На облезлой штукатурке Откровения влюблённых. Краской, мелом - сотни жизней, На асфальте пятна крови. Совершенно бескорыстно От любых проблем укроет. Ей заваривали двери, Забивали доски в окна. Охраняли благоверных От чарующего рока. Но когда невыносимо, Лучше лезвий и таблеток Способ есть уйти красиво: Вверх и вниз, к асфальту, к свету. Куб Как в кубе, в четырёх стенах. Всё замыкается на мне. Всё то, что есть, - в моих мозгах. И всё по собственной вине. Я выбираю этот дом. Я выбираю тишину. И холод, и замёрзнуть в нём, И даже страхи и вину. В плену у собственных идей, У идеалов и свобод. Я выбираю быть нигде, Сама с собой. Вперёд, вперёд. Но упираются в кирпич Ладони вытянутых рук. Назад! В себя! Хочу постичь Психологических наук... Я вновь ловлю себя на том, Что от людей слегка тошнит. Я забываю о святом И изучаю их как вид. Я улыбаюсь тем, кто глуп. Не жалко, что слова резки. Я выбираю этот куб И умираю от тоски. |
